Численность народа: 484 450
Мордва — часть большой финно-угорской языковой семьи. Их предки отделились от общей финно-волжской общности где-то в середине — конце 1 тысячелетия до н. э.
Процесс формирования собственно мордовского народа происходил на территории между реками Ока, Сура и Средняя Волга (современные Мордовия, Пензенская, Нижегородская, Ульяновская, Рязанская области и др.).
Основой для формирования мордвы считается городецкая археологическая культура (7 век до н. э. - 5 век н. э.), население которой занималось подсечно-огневым земледелием, скотоводством, охотой и рыболовством. Позже, в 1 тысячелетии н. э., на этой территории развиваются древнемордовские культуры (например, рязано-окская, кошибеевская), демонстрирующие преемственность и выделение специфических мордовских черт.
Первые достоверные письменные упоминания о народе под названием, похожим на "мордва", встречаются в 6 веке н. э у готского историка Иордана ("Mordens") и византийского историка Прокопия Кесарийского("Mordia"). Они описывают мордву как данников гуннов, а позже - готов.
Уже в древности четко выделялись две основные этнографические группы мордвы, говорящие на разных, хотя и родственных, языках:
А есть еще ряд небольших мордовских субэтносов - шокша, каратаи и другие.
Все они выращивали рожь, пшеницу, ячмень, овес, просо, горох, лен, коноплю. Использовали подсечно-огневую и переложную системы земледелия, позже - пашенное земледелие с применением деревянной сохи и позже — плуга. Скотоводство играло важную вспомогательную роль. Разводили лошадей, которые очень ценились, использовались для верховой езды, в хозяйстве и даже в жертвоприношениях, а так же овец, коз, свиней. Молочные продукты, мясо, шкуры, шерсть были важной частью хозяйства.
Бортничество - собирательство меда диких пчел - тоже имело огромное значение. Мед и воск были важными продуктами для собственного потребления и торговли.
Дополнительным мясом, пушниной (белка, куница, лисица, бобр), шкурами обеспечивали себя с помощью охоты. Охотились с луками, копьями, позже с самострелами, ставили ловушки и силки. Дикорастущие ягоды, грибы, орехи, травы, коренья дополняли рацион. Ну и конечно, рыболовство.
Мордовские кузнецы славились изготовлением наконечников стрел, копий, мечей, боевых топоров. Кроме оружия ковали много сельскохозяйственных орудий, ножей, инструментов из железа и цветных металлов.
Наиболее искусные делали гривны, браслеты, перстни, подвески, бляшки для одежды из бронзы, серебра и меди. Не только ковали, а умели лить, чеканить и зернить. “Мордовские женщины с древних времен обожали украшать себя шумящими украшениями: подвесками, монисто, браслетами и так далее. Не случайно говорили еще в средние века: “Настоящую мордвинку сперва услышишь, и только потом увидишь”.
Племена хорошо умели обрабатывать дерево, ткать и прясть. Одежду из льняных и конопляных тканей, из шерстяных сукон украшали вышивкой с богатым орнаментом, имевшим часто обережное значение.
Жила мордва веле - сельскими общинами, объединенными родственными и соседскими связями. Во главе общин стояли старейшины. Мордовские племена имели военные дружины во главе с князьями - инязорами, оцязорами. Часто воевали между собой и с соседями.
Вокруг мордвина были не просто лес, поле или река. Каждое место дышало своей жизнью, имело своего хозяина. Старый могучий дуб в чаще? Это не просто дерево, это *кереметь* – жилище могущественного духа, священное место, где можно было просить помощи, но и где нужно было вести себя с предельным почтением. “Подойдешь к такому месту – сердце замирает, шепчешь молитву, оставляешь кусочек хлеба, ленточку на ветку. Забредешь в дремучий лес – чувствуешь на себе взгляд вирь авы (лесной матери), хозяйки зверей. Рассердишь ее – заблудишься или медведь встретится. Идешь к реке за водой – помни про ведь аву (водяную мать), уважь ее, брось в воду монетку или первый улов, а то утянет в омут. Даже в избе не просто: за печью мог притаиться куд-ава (мать дома), хранительница очага, а в подполе или на дворе – пакся ава (полевая мать), следящая за урожаем”. Мир был населен, одушевлен, и с каждым из этих существ нужно было выстроить отношения – задобрить, попросить, поблагодарить.
После удачной охоты – обязательно благодарили, устраивая скромное жертвоприношение прямо на опушке. Землю нельзя было бить, оскорблять. Перед пахотой, севом, жатвой ей приносили дары – кашу, хлеб, пиво, выливали на землю первую ложку любого напитка. Она кормилица, но и великая сила, которую нужно уважать.
На озкс - большое моление - в священной роще собиралась вся община. Приводили белого барашка, жеребенка или бычка – самого лучшего, здорового. Жрец произносил долгие молитвы на древнем языке, обращаясь к разным богам и духам. Животное закалывали, варили в огромных котлах. Голову, шкуру и внутренности отдавали богам – их вешали на священные деревья или сжигали на костре. Дым от костра и мяса считался пищей для богов. Остальное мясо и кашу съедали все участники, и было это не просто едой, а священной трапезой, “объединяющей людей с миром духов, укрепляющей связь с предками, которые тоже присутствовали незримо”.
Вера не была оторвана от жизни. Она была вплетена в каждый день. Вышивка на рубахе или поясе – это не просто узор, а оберег - знаки солнца, земли, древа жизни, отгоняющие зло. Сны считались вещими, а птицы, особенно вороны и кукушки, могли быть вестниками – их крики толковали. Умершие предки не уходили совсем. Им отводили место за столом в поминальные дни (на столе лишняя ложка), ходили на могилы "угощать" их – оставляли блины, яйца, пиво. Считалось, что они могут помочь живым, а могут и навредить, если их забыть или обидеть. У эрзи и мокши были свои нюансы. У эрзи чаще звучало имя Нишкепаз, у мокши – Шкай. Священные рощи эрзян назывались кереметь, а у мокши были свои особые места. Ритуалы, имена духов, даже представления о загробном мире могли отличаться. И в каждой деревне, у каждого рода могли быть свои особые почитаемые места, свои семейные предания и заветы от предков о том, как правильно молиться.