Дигорцы

Дигория – живописная территория Северной Осетии с продолжительной зимой и прохладным летом. Именно в этой зоне располагаются поселения дигорцев - дигора - дыгур. Согласно Всероссийской переписи населения России 2010 года, всего 223 человека относят себя к этому народу.

Впервые термин «дигорцы» встречается в Армянской географии 6 века в форме «тикор» и «астикор». По мнению отдельных исследователей «этноним «дигор» производен от слова тигр и составлен из двух слов: тог – кровь и ар – искать, т.е. ищущий хищник, алчущий крови, что соответствует натуре тигра».

Вот одно из описаний: «Дигорцы от природы одарены силою телесною, высоким ростом, счастливыми умственными способностями, судят здраво, обладают даром слова, гостеприимны, честны, горды, верны в слове и клятве, мстительны, скрытны».

Считается, что свою историю дигорцы, как и все осетины,  ведут от алан, кочевавших в 5-6 веках на территории от Южного Приуралья до Кавказских гор. Некоторая их часть решилась отказаться от воинственно-кочевого образа жизни и осела на территории Дигории. По другим данным «Дигорское ущелье раньше носило название – Сафири ком – «ущелье сабиров», где сабиры – древнее племенное образование», которое связывают скорее с гуннами, чем с аланами.

Тем не менее, в очень мягком климате и на довольно плодородной земле Дигории, налаживается сельскохозяйственная деятельность, быстро растет население. Постепенно «выделяются 2 этнокультуры: западная – протодигорцы (Асдигор) и восточная – протоиронцы (Ирхан)», появляются поселения и города, прорастают элементы государственного устройства. Появляется и своя столица, чье население в период своего расцвета составляло больше 15 тысяч человек.

В 17 веке дигорское общество было разделено на территориальные округа Тапан-Дигорию, Стур-Дигорию, Уаллагком и Донифарское общество. Соответственно были разделены и сферы влияния привилегированных кланов.

К концу 19 века картина складывалась несколько иная. Дигорскую Осетию делили на 2 части: Дигор и Усть-Дигор.  Знатью в Дигории считались баделяты или старшины, в Усть-Дигории – царкесаты. Бадиляты получали дань в виде одного стога сена, одной лошади, одного тулука пшеницы в год.  Летом к подати добавлялся один баран. «Старшина оставляет у себя с баранов всю белую шерсть, из остальной сколько ему нужно для бурки, башлыка, потника и черкески; остаток он разделяет по ровной части между своими детьми, кнеками и служанками».

После баделятов  шли уздени – свободные общинники. Ниже по иерархической лестнице стояли «тумаки старшинские»- происходящие от старшинских жен, взятых не из сословия старшин. Еще ниже располагались кнеки – дворовые люди. 5 ступеньку сверху занимали хечаркосек – горничные или служанки, чьи дети от хозяина были бастардами.  «Служанки покупаются, но оне настоящего мужа не имеют, господин волен их отдать на время холостому по своему произволу и тогда происходящия от них девки делаются служанками, а сыновья поварами; и тех и других можно продавать или дарить врознь».

Данное перечисление весьма условно, потому что различные источники описывают разные схемы иерархических взаимоотношений в дигорском обществе.  Есть, например, вот такая:

• Бадилята,

• адамихата,

• кумайягта,

• косата,

где первые - дигорская знать, вторые - свободные общинники, основное население, третьи – бастарды, четвертые – холопы или рабы.

Адамихаты несли натуральную и отработочную повинность, пользовались правом перехода от одного феодала к другому. Уходя из Дигории, адамихаты лишались всего своего имущества. В случае смерти адамихата, у которого не было наследников мужского пола, феодалу доставалось не только его имущество, но в услужение к нему переходили жена и дочери крестьянина.

Некоторые источники упоминают хехезов  - пришлых из других регионов Осетии и Кавказа в целом. «По своему социальному статусу они сближались с безземельными адамихатами, но из-за того, что не имели корней в Дигории и фактически были зависимы от владельцев аулов, они были более удобным объектом эксплуатации, чем адамихаты».

Детей высшее сословие при себе не держало, их отдавали их на воспитание к аталыке (мальчиков) или кормилице (девочек) до совершеннолетия. Как правило,  это было семейство более низкого класса, но имеющее прекрасную репутацию. Мальчиков учили владеть своим телом «по правилам туземной гимнастики, также верховой езде и употреблению известных хитростей, в случае опасности». Возвращение сына от наставника в дом родителей отмечается большим пиром, на который приглашаются почти все родственники. Наставник, возвращается домой обремененный подарками (например, 100 баранов, несколько штук рогатого скота или же служанок), и с того времени пользуется в семействе своего воспитанника большим уважением и некоторым родством, которое ничем не может быть разрушено.

До того же времени, конца 19 века, жили дигорцы в «живописных жилищах, без всякого порядка разбросанных между рощами и деревьями; эти деревья суть ясени, груши, лесные сливы, вязы и особенно ивы: их пощадил топор для прохлаждения обитателей тенью в жаркое время».

Одно- или двухкомнатные дома строились из дерева или из сплетенных веток, обмазанных глиной. Крыши крыли досками и выкладывали поверх них солому.  Пол ничем не выстилали, стены тоже мазали глиной. К внешней стене приислоняли полукруглую печь или очаг. «Вдоль по стене приделаны полки, на которых ставится домашняя утварь, а все оружие и одежда развешана, как в храмине Улисса, на гвоздях».

Жилье комплектовалось птичником, хлевом или загоном для крупного скота. «Вблизи разводятся огороды, обыкновенно засеваемые картофелем, редькою, кукурузою, и другою зеленью».

Законы дигорского общества стояли «на трех китах»: соблюдение гостеприимства, уважение к старшим, право возмездия.

Хозяин должен был защитить своего гостя ценой собственной жизни. «Убийство того, кому оказано было гостеприимство, отмщается с такою же яростью, как и убийство самого ближнего родственника. Иностранец, успевший сказать хозяину дома: аз да вазаг, т, е. я твой гость, вдруг принимается по-братски, хотя бы он был заклятым врагом семейства».

Почтение к старшим проявлялось независимо от принадлежности к классу.

«Всякая пролитая кровь должна быть отомщена: самый близкий родственник наследует обязанность — умертвить, рано или поздно, убийцу своего родственника. Он должен отомстить за кровь открытою силою или хитростию, как угодно; не исполнивший этой обязанности подвергается презрению; а если, во время преследования, виновный умирает, мщение этим еще не прекращается: оно падает на ближайшего, родственника покойного и так далее, пока не будет удовлетворено кровью же. Впрочем, удовлетворение ограничивается и тем, ежели удается отрезать виновному ухо, которое с большим торжеством зарывают в могилу убитого».

---