Первыми упоминаниями о Камчатке считаются данные из «Чертежа Сибири Петра Годунова» в 1667 году. «Чертеж» реально отразил водную сеть Сибири и Дальнего Востока, области расселения племён, расположение городов, крепостей. Более детальные описания Камчатки дал в начале 18 века казак Атласов в «Сибирском приказе». В 1716-м Петр I отправил из Охотска первый корабль в сторону Камчатки. Петра интересовало, сходится ли Азия с Америкой, и есть ли путь в Японию. Первая полноценная экспедиция на Камчатку состоялась в 1724 году.
История камчадалов в сегодняшнем понимании этого названия началась в 1730 году Тогда в Камчатском крае обосновалась немногочисленная русская группа. Прирастала русскими эта часть населения медленно, зато начала увеличиваться за счет смешанных браков с ительменами, коряками, чуванцами.
Вообще, до 18 века камчадалами называли ительменов. С образованием постоянной части смешанного населения, некоторые ительмены приняли русскую культуру, язык и, таким образом, остались камчадалами при перераспределении названий. Официальное их разделение на два самостоятельных этнических подразделения произошло в перепись 1926-27 годов. «К началу XX века на Камчатке насчитывалось около 3600 человек местного русско-ительменского населения, которое представляло одну этнографическую группу с общими чертами культуры и быта и русским языком общения. Камчадалы как группа старожильческого населения Северо-Востока относятся к субэтносу русского народа»
Образование субэтноса проходило на редкость мирным и плодотворным путем. Взаимодействие культур хозяйствования проявлялось почти во всем.
Местное население традиционно жило рыбной ловлей, охотой морской и сухопутной, собаководством и собирательством. Рыбу ловили круглогодично. Летом и осенью предметом ловли был лосось. Ловили лосося неводами и сетями (тут рыбаки должны умереть от зависти). Плели сети из крапивы и конского волоса. Зимой ловили навагу, гольца, хариуса. Добывали нерпу и ларгу.
Лосося вялили, солили, квасили. Лакомством считались квашеные рыбьи головы и пупки, сушеная икра. Мясо и жир морских животных запасали на зиму. Дополнением к основному «водному» рациону были мясо сухопутных животных и птиц, растительная, молочная пища. Из сухопутных на мясо и пушнину шли горный баран, олень, соболь, горностай, лисица, белка, птицы. Собирали сарану, черемшу, дикий лук, ягоды, грибы. Разводили собак.
Пришлые русские пытались заниматься хлебопашеством, но не достигли результатов. Ограничились огородничеством и «подсадили» на него аборигенов. Привезли сюда лошадей и крупный рогатый скот. Все вместе стали его разводить. Русские в свою очередь оценили рыболовство, пушной промысел, упряжное собаководство.
Из землянок местное население начало переселяться в срубные дома. При этом традиционные русские постройки дополнялись традиционными местными - свайными балаганами, хорошо приспособленными для хранения вяленой рыбы, продуктов собирательства. Костяные и каменные орудия разнообразились железными.
Объединялось население в соседские общины, распределяли между ними промысловые угодья. Помогали друг другу. Работы выполняли всей большой общинной семьей. Со второй половины 19 века стали преобладать малые семьи.
Создавали семью по местным обычаям. Жених мог взять себе жену только из другой общины. Невесту положено было отрабатывать, что жених и делал в хозяйстве родителей невесты. В принципе, отработка была присуща почти всем северным народам. За работу получал крышу над головой и еду. Каких-то определенных «уставных» сроков отработки не существовало, все было индивидуально. «Работник» мог не прийтись по душе родителям, и тогда невесту он не получал.
Если же жених нравился, то получал согласие на брак. В теории, для того, чтобы стать мужем, мужчине достаточны было просто «схватить» невесту за обнаженную часть тела (рука, нога и голова не считались). На практике это превращалось в квест и развлечение для окружающих.
Добрая часть женского населения тут же начинала невесту рьяно охранять. Жених не мог наносить травмы телохранительницам, а вот они могли. Иногда бедному «хватателю» доставалось так, что охоту за частью тела приходилось откладывать. Если же ему удавалась преодолеть радетельниц чужой девственности и он пробивался к центру, то обнаруживал там девушку, одетую в «сто одежек и все без застежек» и обмотанную рыболовной сетью. Оппа! Резать сеть ножом ему запрещалось.
«Хватай»-игрища могли повторяться несколько раз. Более того, по итогам этих нескольких раз невеста могла разочароваться в женихе и дать ему отставку. Счастливчик, добравшийся таки до плоти, слышал ласковое: "Ни-ни". С этими словами и заключался брак. Жених увозил невесту к себе в деревню. Через некоторое время они возвращались в родной дом девушки и играли свадьбу.
Есть еще одна своеобразная особенность у камчадалов, но тут речь идет скорее о тех камчадалах, которыми считало себя автохтонное население до 18 века.
«По словам камчадалки Н.Кудряшовой до христианизации камчадалы делили людей на пять полов. Кроме традиционных мужчин и женщин, у них существовали мужчины, ведшие женский образ жизни, женщины, исполнявшие роль мужчин, а также те, кого в наши дни принято называть «трансгендерами» — людей родившихся в несоответствующем их сознанию теле. Представители каждого из этих полов были равны в своих правах, приверженцы нетрадиционных сексуальных отношений не ловили на себе косых взглядов и не испытывали притеснения со стороны соплеменников. Камчадалы были свободны в выборе партнёра, а ввиду широкого распространения многоженства, у одного мужа могло быть сразу несколько жён разного пола».
Людей превращенного пола назвали коекчучи
Мужчина – коекчучи отращивал косы, надевал женскую одежду и украшения, учился флиртовать с потенциальными женихами. Став какой-нибудь по сету «женой» он /она наряду с остальными женами выполняла домашние обязанности, исполняла супружеский долг.
«Коекчучи настолько вживались в новый образ, что первые казаки, посетившие Камчатку, не сразу понимали, что перед ними стоит мужчина, а не женщина. К слову и казаки, мастерски владевшие шилом и иглой, поначалу были восприняты камчадалами, как превращенцы, тем более что они по незнанию проникали в юрту не через верхнее дымовое отверстие, как это делали мужчины, а сквозь нижний ход, где ходили хранительницы очага»
Исследователи Камчатки отмечали в те времена удивительное безразличие камчадальских женщин, что в условиях многоженства было логично.
Женщины-коекчучи, аналогично мужчинам, меняли свой облик - надевали мужскую одежду, коротко стриглись, осваивали владение оружием, участвовали в традиционных боях и женились на соплеменницах. Икра ноги оленя служила инструментом доставления сексуального удовольствия. Чтобы паре завести потомство не возбранялось вступать во временный брак с мужчиной.
Такое вот толерантное общество.