// Многонациональная Россия

Поморы

Поморы
Численность народа: 3113

«Прежде всего, поморы … народ не глупый, весьма предприимчив, энергичен, смел и отважен на море, на промыслах. Он никогда не задумается пуститься за добычею в самое рискованное плавание, его не страшат ни трудности пути, ни лишения, ни бури, ни холода. В труде помора всегда чувствуется и видна широкая его натура и смелость замыслов, как основная черта  предприимчивости, необузданности и смелости далеких предков». Это описание народа, данное этнографом в начале 20 века.

«Помо́ры — самобытная малочисленная этнографическая и этнорелигиозная группа русского народа на побережье Белого и Баренцева морей, а также на побережьях северных рек: Мезени, Печоры, Онеги и Северной Двины. Субэтнос смешанного происхождения: восточных славян — выходцев из Новгорода и Пскова и старожильческого финно-угорского населения беломорского Севера России». Это сегодняшние характеристики народа.

Старожильческое финно-угорское население, как утверждают специалисты, ротировалось на этих территориях следующим образом. Первыми жителями поморского побережья Беломорья были лопари (саамы). Лопарей вытеснили финны: «С большою вероятностью можно полагать, что на Беломорье обитало финское племя Сумь (Suomalaiset), которое еще в IX веке занимало обширное пространство между Онего и Белым морем под именем Биармии, от которого финны и ведут свое происхождение. Именем племени Сумь называется река Сума, вытекающая из озера Сумо, а отсюда и Сумский Посад, самое древнейшее селение в истории основания поморского края на Беломорье».

Но в 12 веке финнов погнали отсюда шведы: «…шведы разбили сумское племя, заняли всю Финляндию и поставили управителем в завоеванном крае своего князя Вольдемара, жившего при реке Сума вблизи от Сумского Посада. В 1310 году этот князь получил титул герцога Финляндского, а в 1317 году был убит карелами».

Карельское владение краем здесь продолжалось недолго, к концу 14 века «карелы были теснимы на Север новгородскою колонизацией».

Уже в начале 15 века в устье рек Сумы, Нюхчи, Вирьмы и других, впадающих в Белое море, существовали большие деревни, бывшие в некотором роде колониями Новгорода Великого. До сих пор на карте можно найти поселения, основанные в самом начале колонизации: 1436 г. - Сумский Посад, 1466 г. - Варзуга, 1466 г. – Умба. Переселенцы не могли не оценить земли, хоть и суровые, но богатые: «Новгородские именитые насельники (бояре, посадники), жадные до наживы, предвидели в девственном крае далекого студеного Белого моря богатую для себя поживу и зверем, и рыбою, и солью, а отсюда и стремились прочно обосноваться по рекам побережья Белого моря …. В 1450–52 гг. поморский край Беломорья в составе волостей Кемской, Сумской и окружающих их «городков» … был Марфою Борецкой (посадницей) подчинен Соловецкому монастырю».

Новгородцы протоптали дорожку и начали оседлую жизнь. И, как в места обетованные, сюда потянулись беглые и обездоленные. Бежал сюда «рабочий люд – «труны», спасавшиеся от власти купцов и бояр именитых, и крестьяне – от гнета крепостников помещиков. Здесь лишь они могли свободно вздохнуть, где среди диких лесов и на берегу студеного моря нашли свою новую родину, свой новый труд, свою волю и удальство. В летописи Сумского Острога говорится, что в 1476 году «Ливонского города немцы православных христиан греческого закона начали изгонять и мучить, и тогда от их немецкого озлобления многие переселились в Новгородскую область на Заонежье и Соловецкое Поморье». А позже, в 17 веке,  Поморье стало прибежищем противников никоновских церковных реформ. Поморцами стали члены общин так называемого Поморского согласия,течения «беспоповцев» в старообрядчестве.

В конце 15 века здесь укрепилась московская власть. Заселение края шло уже за счет переселенцев, направляемых сюда этой Москвой. Иван Грозный в 1553 году уже не просто подчинил, а пожаловал Соловецкому монастырю Сумскую волость, со всеми земельными угодьями и солеварнями.

Солеварение же с 12 века играло важнейшую роль в экономике поморского края, который почти на 700 лет стал главным поставщиком соли внутри страны. Соль как приправа – это, по сегодняшним меркам, "белая смерть", а соль как консервант – инструмент выживания, по меркам всех приморских народов. Стоила соль дорого и легла в основу не одного баснословного состояния. Вернее, дорого стоила «ключевая» соль из подземных источников, а «поморка» была гораздо дешевле. Варили ее из морской воды в четырехугольных ящиках из листового железа - цренах или в больших котлах. Мешок с солью называли «пузом». Варни для «поморки» ставили прямо на берегу, вода была под рукой без ограничений. Соль получалась «грязная» и с горечью, но зато дешевая и ее могли позволить себе многие.

А вот «для добычи соли из подземного источника — усолья — нужно было найти «россольный пласт», вырыть яму, загнать в грунт широкую осиновую трубу — «матицу», затем выдробить твердую породу и вставить в грунт сосновую трубу меньшего диаметра, конец которой опускался уже в соляной раствор. Раствор подавался вверх по трубе, рядом с трубой строилась «варня» — земляная, обложенная изнутри кирпичами и глиной печь, на которой устанавливали котлы или сковородки для выварки соли. На такое строительство уходило от нескольких месяцев до нескольких лет».

Сама варка могла длиться до полутора суток и требовала постоянного участия нескольких человек. Главный солевар должен был следить за жаром печи и за сковородами, чтобы они не прогорели. Раствор соли нужно было постоянно мешать и, чтобы не образовалась соляная корка, подливать в него чистую воду. «Когда соляной раствор загустевал, кристаллы соли хлопьями оседали на дно црена, жар в печи постепенно уменьшали, гасили и соскребали соль лопатами на просушку».

Но не солью единой были «живы» поморы. Занимались добычей жемчуга, ловили рыбу в промышленных масштабах (называли себя «трескоедками»: рыба была основой их рациона), били морского зверя, строили суда, занимались мореплаванием. «Поморы — уникальные мореходы, их ладьи-кочи, по мнению некоторых исследователей, предназначены для плавания среди полярных льдов лучше, чем современные ледоколы. Поморы ходили по Ледовитому океану задолго до европейских первооткрывателей, а поморские рукописные лоции заменяли им карты».

 


Студеное море и Грумант

Так в своих лоциях поморы обозначали Баренцево море и Шпицберген: «Отсутствие в допетровской России картографии европейского образца и связей с европейским научным миром привело к тому, что море, которое поморы называли Студеным, носит имя Виллема Баренца, а острова, которые поморы называли Грумантом, являются архипелагом Шпицберген. Хотя Баренц дал название Шпицбергену в 1596 году, а поморы высадились там за несколько веков до этого»

Вышеупомянутые поморские кочи - это легкие парусники особой формы. Из-за такой формы судно не могли затереть льды. И хотя, как и все остальные мореплаватели, поморы долгое время предпочитали ходить вдоль берегов, они добрались в итоге в Восточную Сибирь. Обогнув Кольский полуостров, шли в Карское море, на Новую Землю.

На реке Осетровой, позднее называемой Мангазейка, что на территории сегодняшнего Ямало-ненецкого АО,  в 16 веке организовали свою торговую факторию – Мангазею. Поморская фактория довольно скоро превратилась в постоянное официальное поселение. Царская администрация сделала здесь опорный пункт для продвижения русских в Сибирь. При этом Мангазея оставалась одним из центров меховой торговли Сибири.

С запада вели в Мангазею 2 пути. Тот, который вел в обход полуострова Ямал, был известен всем северный мореплавателям. А вот второй был тайным и не весь морским. Часть его шла через основание полуострова, по системе рек и озер. « …и теми режмами карбасы волочат порожние и сами ходят берегом пеши, потому что теми режмами путь бывает сух и безводен, а подле режмы грязь и болотина, и по тем режмам путь – грязь да вода». Пусть считался более безопасным, и рациональные поморы предпочитали несколько дней тащить корабли и товары по суше, зато не попасться в ловушку плавучих льдов.

Мангазея не была конечным пунктом продвижения поморов на восток. «В 1940 году группа моряков-гидрографов с судна «Норд» обнаружила у восточного побережья Таймыра, на северном острове Фаддея и на берегу залива Симса, большое количество разнообразных старинных вещей и русских монет XVI-XVII веков… Здесь были найдены сотни серебряных монет, остатки шелковых тканей и дорогих в старину суконных одежд, серебряные кольца с драгоценными камнями, ювелирные кресты тонкой филигранной работы, обломки невиданных инструментов и вооружения. …Особенно важны результаты нумизматического анализа, который датирует собрание монет первой четвертью XVII века».

Помимо «невиданных инструментов» нашлись компасы и солнечные часы. Как утверждают исследователи, попасть на Таймыр они могли только с поморами, которые к тому времени хорошо были знакомы и с арабскими цифрами, и с латинскими литерами. Целью похода, вероятно, было устье Лены, которого можно было достичь от Енисея, обойдя Таймыр.

Не только исследовательский и торговый интересы удовлетворяло море, конечно. 

Рыба была основой поморского рациона, а рыболовство — главным промыслом. Начиная с февраля рыболовецкие суда выдвигались на тоню - место сезонной ловли. На каждом судне было 4 наемника: главным был кормщик, плюс три работника. Такого наемника называли прокрутчик. Его нанимали, обеспечивали орудиями промысла, едой, одеждой. Большую часть добычи он отдавал хозяину. Кормщик знал рыбные места, умел разделывать и солить рыбу, получал высокую зарплату и весомую часть добычи. Некоторые исследователи, отдельно говоря о гендерном равноправии среди поморов, отмечали, что «часто жены и сами ходили в море. Некоторые женщины становились кормщиками на рыбных промыслах и управляли мужскими бригадами». Весной и осенью поморы ловили сельдь, семгу, навагу и, конечно, треску — главную поморскую рыбу.

Так же на побережье Белого моря добывали гренландского тюленя и моржа. Для этого промысла объединялись в артель по 5–7 человек и больше. Группу возглавлял атаман.

Промысловые становища или зверобойные участки имели хозяев, которые могли продавать свои владения, закладывать их целиком или паями, сдавать в аренду и завещать.

Артель вела лов с помощью огромных неводов, гарпунов, острог и ружей. Ружья использовали преимущественно для взрослого тюленя. Бельков и серок били специальными баграми с утолщением на конце, стараясь не повредить ценный мех. Поморы выделяли несколько «возрастных» групп животных. Новорожденного тюленя называли зеленец - за густую и длинную шерсть белого цвета с зеленоватым оттенком. Через 4-5 дней зеленый оттенок исчезал, и детёныш превращался в того самого белька. В период, когда белая шерсть начинала выпадать, тюленя называли хохлушей. Через 1,5 месяца белая шерсть окончательно сходила, тюлень покрывался гладкой серой шерстью и становился серком. Взрослыми тюлени становились на третью весну, тогда самца называли лысуном, а самку – утельгой.

Летом еще охотились на мелкого северного кита — белуху. Сало белух ценилось: оно почти не коптило при горении. Мясо и кожа тоже шли в дело.

Летом же начинался и жемчужный промысел. Северные реки изобиловали им ещё в начале XIX века. Поморы плели из жемчуга бусы и серьги-«бабочки», драгоценным шитьем украшали пояса и головные уборы. У них была пословица: «Женка в наряде — мужик ейной добытчик». Сборщики налогов отбирали из собранного жемчуга лучшее зерно «на великого государя» и в патриаршую казну, отсылали в Москву. Поморскими жемчугами украшали одежду, головные уборы, церковную утварь.

Жемчуг, украшающий парадное платье Ивана Грозного - поморский. Не обошлась без жемчуга и отделка окладов икон Соловецкого монастыря.

Поморы знали, что раковины жемчужницы водятся только в тех реках, куда заходит на нерест семга. А лучшими местами для добычи жемчуга считались песчаные плесы между речными порогами и устья маленьких быстрых рек, впадающих в Белое море. Промыслом занимались преимущественно мужчины. В быстрых холодных северных реках нырять за раковинами наобум было проблематично. Для того, чтобы сквозь рябь или блики разглядеть на дне раковину, поморы использовали «водогляд». Это полая берестяная трубка метровой длины, которая опускалась в воду сквозь отверстие в плоту, почти как подзорная труба. Таким образом, можно было безопасно исследовать дно реки, а потом уже нырять.  Женщины и дети тоже привлекались к сбору жемчуга, но в тех местах, где река сильно мелела.

Опытные добытчики определяли по внешнему виду раковины не только размеры и форму жемчуга, но даже его цвет — белый, розовый, синеватый или черный. Особенно ценились крупные белые жемчужины, а самыми дешевыми считался мелкозернистый синеватый жемчуг неправильной формы.

 

Возврат к списку