// Многонациональная Россия

Коряки

Коряки
Численность народа: 7953

Коряки – коренное население севера Камчатки. Археологи считают их создателям охотской культуры – культуры раннего железного века, локализованной на побережье Охотского моря в 1 тысячелетии до нашей эры и до начала 2 тысячелетия нашей эры. Тогда на Камчатке появились первые переселенцы из Восточной Сибири. При этом общих предков находят так же у народов Камчатки и Северной Америки. Даже сегодня культура коренных народов этих регионов имеет немало общих особенностей, ряд преданий и песен. В целом охотской культуре были свойственны прибрежная рыбная ловля, охота и собирательство.

Как представители данной археологической культуры коряки, по некоторым предположениям, впервые упоминаются в японской хронике 8 века нашей эры под именем мисихасэ.

В российских источниках они впервые упоминаются в 17 веке как “карака”, что переводится как «появившийся из-за холма». По другой версии наименование народа восходит к слову «хора», переводимом как «олень», и «хорак» (позднее коряк) был просто человеком, богатым оленями. Богатым в том смысле, что занимался их разведением. И да, тундровые коряки – чавчувены – всегда были кочевниками -  оленеводами. Их оседлые береговые братья - нымыланы - основным занятием избрали морской промысел, рыбную ловлю, добычу морских зверей.

Упоминания не ограничивались только названием. Сохранилось много источников, описывающих процессы взаимодействия русских с коряками и дающих довольно полное представление об истории развития отношений. Процесс присоединения к России огромного сибирского региона занял почти триста лет и не был безоблачным. Отдельные группы местного населения сопротивлялись колонизации долго и яростно. Самыми упорными сопротивленцами были, конечно, чукчи. Но и  коряки были воинственным народом, к тому же превосходными охотниками. Основным их оружием были лук и стрелы, с которыми они прекрасно умели обращаться. «Нередко происходили стычки с соседями, в которых коряки отстаивали права владения территориями или стремились заполучить новые земли». Что уж говорить о сопротивлении тотальной колонизации.

В упоминаниях о владении коряками охотничьего оружия для военных действий встречаются некоторые разночтения. В отдельных источниках указывается, что луком и стелами они как раз пользовались очень плохо, стреляя куда придется. Это странно для людей, добывающих себе пропитание охотой. Скорее дело здесь было в том, корякские стрелы не могли пробить  доспехи, не только металлические и костяные, но даже кожаные. А вот праща была гораздо более эффективной. «Выпущенный из нее камень обладал значительной пробивной силой. И владели ей коряки, особенно оседлые, искуснее, чем луком: «и то у них наилутчей бой копьями и каменьем»

Сами аборигены доспехи в качестве защиты не употребляли. Считали их неудобными, ограничивающими свободу действия при нападении, а полезными только при отступлении. Отступление же было неприемлимым и, соответственно, использование доспехов свидетельствовало о трусости, и было постыдным.

В одном из местных преданий рассказывается о первом впечатлении от вооруженных русских: «Когда в первый раз сошлись на битву таньги (враги, т. е. русские) и чукчи, стали строем друг против друга. Сильно испугались наши, ибо таньги совсем невиданные, торчат у них усища как у моржей, копья длиною по локтю, так широки, что затмевают солнце; глаза железные, круглые, вся одежда железная. Копают концом копья землю, как драчливые быки, вызывают на бой. Сидят все (чукчи), опустив голову, боятся»

Однако никакое «боятся» не мешало аборигенам сопротивляться изо всех сил. Да, конечно, у русских было огнестрельное оружие.  Но оно отличалось низкой скорострельностью, а из-за сложной техники заряжания воины на долгое время оказывались практически безоружными.  И даже его достоинства уравнивались большей численностью корякских воинов, «их знанием плацдарма боевых действий, полной адаптацией к местным условиям, умением возводить временные (полевые) и стационарные укрепления. Их вооружение хотя и уступало русскому, но было все же весьма основательным (копья, ножи, чекуши, луки со стрелами, пращи, доспехи – куяки и шлемы). Кроме того, по оценке самих казаков коряки были «воисты и боем жестоки». У них существовала даже специальная подготовка воинов, тогда как у русской стороны этого не было вовсе».

Воевали коряки по отдельности, как партизаны. Главным преимуществом и тактическим приемом была внезапность нападения. Но эта разобщенность была и помехой. Каждая территориальная группа, а иногда даже просто каждое стойбище защищались самостоятельно.  Более того, аборигенное население не умело вести затяжные бои. Если русские выдерживали первый натиск и занимали оборону, напор атакующих ослабевал. Они не понимали, что делать дальше, и, продержав какое-то время противника в осаде, отступали или давали ему возможность уйти. «Как писал камчатский приказчик В. Савостьянов по поводу одного боя в 1711 году, «и видя те иноземцы от служилых людей к себе жестокой и усердной бой, пометались в байдары и угребли на море».

Не удивительно, что не понимали. У местных народов не было опыта массовых сражений. Традиционной нормой ведения боя была серия индивидуальных поединков или единоборство самых сильных.

Русские умело дезорганизовывали вражеские «войска» взяв в плен предводителя или убив его. Этого было достаточно для того ,чтобы внести сумятицу в ряды восставших и обратить их в бегство.



Часть 2

«Коряки, как уже выше показано, на оленных и сидячих разделяются. Оленные кочевой народ, а сидячие живут в земляных юртах, как камчадалы, с которыми и больше житием и обрядами сходствуют, нежели с кочевыми коряками; чего ради все, что о коряках объявлено будет, об оленных разуметь должно, разве где точно сидячие коряки будут упомянуты».

Тут надо заметить, что разделение на тундровых и береговых было действительно серьезное. Родной язык тундровых – корякский, береговых – алюторский. Да еще и внутри этих языковых групп есть несколько диалектов.

Жилищем кочевых коряков была каркасная переносная яранга из шестов, соединенных перекладинами. Остов затягивали оленьими шкурами мехом наружу. Высота яранги достигала 10 метров. В ней жили 3-4 семьи. Самое теплое место яранги — полог или спальня - небольшая квадратная каморка в центре, со всех сторон укрытая оленьими шкурами мехом внутрь. Туда забиралась вся семья и, зажигая светильник на основе тюленьего жира, укладывались на ночлег. В самые морозные ночи под этим пологом можно было спать без одежды.

Оседлые коряки чаще жили в полуземлянках: в круглую яму глубиной до полутора  метров вкапывали столбы (3-4 метра), между которыми вбивали расколотые вдоль бревна. К стене, обращенной к морю, пристраивали углубленный в землю крытый коридор. Законопаченные сухой травой или мхом стены, крышу и коридор засыпали землей. В период промыслового сезона входили через коридор, зимой – ​через верхнее отверстие, по центральному бревну с зарубками.

По описаниям путешественников, внешне коряки мало отличались от остальных монголоидных северных народностей. Были они невысокие, крепкого, но стройного  телосложения. «Имеют небольшое приплюснутое лицо и слегка раскосые глаза, выражение которых часто кажется очень оживлённым». Рот большой, обычно с пухлыми губами. Волосы, как правило, темные и очень густые.

Корякские девушки у наших путешественников считались очень красивыми, но всех отпугивало отсутствие гигиены. Проблема была в том, что мытье и распутство у коряков были синонимичными понятиями и считались позором. При этом коряки, еще «на заре своей туманной юности» изобрели свой вариант  подгузников. Их сооружали из мягчайших шкурок телят оленей и снабжали специальным карманом на пуговицах, который было удобно расстегивать и застегивать, не снимая одежды. В карман закладывали особый сорт мха, хорошо впитывающий жидкости.

Красивую, непорочную хоть и немытую девушку мужчина должен был заслужить. Сначала некоторое время он работал в хозяйстве будущего тестя. Он исполнял по поручению её старших родственников различные мужские работы: пас оленей, охотился.  Срок отработки колебался от шести месяцев до трёх лет. К нему присматривались, проверяли умения. Если испытательный срок завершался успешно, необходимо было провести обряд хватания: догнать убегающую невесту и дотронуться до ее тела. Обряд хватания считался формальным и имитировал процесс охоты. Но в принципе, девушка могла  воспользоваться случаем, чтобы избежать нежеланного жениха.

Создание семьи регламентировалось и другими  правилами. Были категории родственников, с которыми можно было вступать в брак  и с которыми нельзя. 

После вступления в брак девушка переезжала в дом мужа, становилась частью его большой семьи (коряки объединялись в большие родственные общины), главой который являлся старший мужчина. В семье было от 20 до 100 человек, которые жили в одном или нескольких домах. Однако, проживая в семье мужа, женщина продолжала пользоваться вниманием и защитой своих кровных родственников. Если в отношениях с мужем что-то не ладилось, она возвращалась в родительскую семью.  Многоженство у коряков не запрещалось, но в основном браки были моногамными. Долго сохранялись обычаи левирата,  когда после смерти старшего брата его младший брат женился на вдове и брал опеку над семьей, и сорората, при котором вдовец женился на младшей сестре жены.

Рождение ребенка в семье отмечалось «женским праздником», на который приглашались гостьи – родственницы и соседки. С 10-12 лет детей приобщали к традиционным хозяйственным занятиям. Мальчики помогали отцу в мужских работах, связанных с рыбной ловлей, девочки приобщались к женским занятиям: выделке кож, шитье одежды, собирательстве.

Коряки, живущие на берегу, индивидуально владели собственностью, а у обитателей тундры было общественное владение

Северная любовь к татуировкам не обошла и коряков. Так люди подчёркивали свой социальный статус или рассказывали историю своего рода. Иногда рисунки на теле могли выполнять лечебную функцию. Коряки верили, что продольные полосы, проколотые вдоль носа женщины, способны исцелить её от бесплодия.

Отдельное внимание некоторые источники уделяют любви коряков к мухоморам. Они считали гриб живым, сверхъестественным существом, которое способно уносить в другой мир. В первую очередь это качество мухомора использовали, конечно, шаманы. Но и остальные не гнушались. Сушеные мухоморы мужчины брали с собой на промысел кита, например. Для прибавления сил, чтобы донести побольше мяса до своих чумов.

«Охотник Оттой заговорил со мной:
 — Ты глаза кита видел?
 — Нет, не рассмотрел. Мы так близко не подходили. А вы видели?
 — Да.
 — Что в них?
 — Страдание, одно страдание. Но такой уж на Севере промысел»

По возвращении домой коряки падали и спали по двенадцать и больше часов кряду. Любили "помухоморить" и без особой цели. Считалось, что предложить мухомор гостю – значит оказать ему особое внимание и почесть. Была только одна особенность при употреблении мухоморов. Сначала их пережевывали женщины, разрушая часть ядов, а после этого грибную кашицу доедал мужчина.

Не только в одушевленность мухомора верили коряки. Они считали, что душа есть у всего: у животных, небесных светил, моря, леса, животных, гор и лесов. В каждой общине выбиралось свое священное место — аппапель, которому поклонялись и приносили в жертву животных. Зачастую это были олени, реже собаки и морские обитатели. Самые пышные празднования устраивались в честь основных промыслов — охоты и рыбалки. Коряки торжественно «встречали» и «проводили» добычу (оленей, касаток, китов), выполняли обряды со шкурой, носами и некоторыми другими частями туш, которые после ритуала обязательно выставляли на почетное место, чаще всего рядом с семейными тотемами

С большим почетом народ относился к смерти и связанными с ней обрядами.

 

Возврат к списку