// Многонациональная Россия

Энцы

Численность народа: 227

Почти энты из «Властелина колец». Особенно те, которых называют «лесными». А жили они в Средилесье - междуречье. Ну, то есть, на самом деле жили в лесах между реками  Игарка и Дудинка.  Сами себя они называли пэ-бай, по имени одного из ведущих родов Бай. Пришедшие русские называли из карасинскими самоедами, по тому месту, куда они платили ясак -  в Карасинское зимовье.

Вторая группа энцев – тундровые. Они называли себя сомату, предположительно тоже по нганасанскому звучанию рода Соэта. Ясак они платили в Хантайское зимовье и стали их называть хантайскими самоедами.

Всех вместе их называли енисейскими самоедами.

Но это еще не все. В рукописном сборнике 15 века «О человецех незнаемых на восточной стране и о языцех розных» упоминаются некие  «монголзеи».  Слово не имеет отношения к монголам, а происходит, как предполагают ученые, от названия еще одного энецского рода Муггади, который существует до сих пор.

Это все де-юре. Де-факто же все очень запутано.  Жили себе, поживали местные сибирские племена. Пришли самодийцы – ненцы, энцы, селькупы, нганасаны - и ассимилировали их. Потом ненцы с нганасанами ассимилировали энцев. Нетронутой осталась группа из 227 человек, которые и сохранили к началу 21 века свою идентичность.

При этом на тундровых энцев оказывали большое влияние соседствующие с ними ненцы, а на лесных – нганасаны. Язык энцев изначально был очень близок к ненецкому, но тысячу лет назад начал изменяться под влиянием нганасанского. На данный момент в языке существуют тундровый и лесной диалекты, которые отличаются друг от друга как небо… в тучах и небо без туч.

Рода, наименования которых отразились в некоторых названиях этноса, со временем перестали играть ключевую роль в социальной жизни.  Энцы были оленеводами и промысловиками. В условиях этого типа хозяйствования имело смысл объединяться не только в рамках рода, но и в рамках территории. Поэтому, если до начала 19 века «хозяйственные» объединения по большей части были семейными, внутриродовыми, то позже стали объединяться и представители разных родов. Вообще, исследователи отмечают у энцев давнюю традицию взаимопомощи между соседями и родственниками.

Огромное утилитарное значение в этих объединениях имело четкое разделение труда. Если речь шла о загонной охоте, например, то 5-7 взрослых мужчин занимались собственно загоном, подростки и старики добивали подранков, женщины разделывали добычу.

Как и во всех патриархальных сообществах, энецкие мужчины в обычной жизни играли основную роль. Они обеспечивали благополучие семьи. Но роль женщины функционально была не менее значимой, так же как в принятии важных решений. Женщина могла даже «подать» на развод.

Единственным обстоятельством, снижающим социальный статус женщины, было отсутствие у нее детей. Детей, с учетом высокой детской смертности, в семьях было немного. Настоящее имя ребенок поучал в отрочестве, а при рождении ему давали прозвище. Дать прозвище – значило обезопасить, оградить от воздействия «чужого». В отличие от имен, прозвища не считались частью самого человека, их можно было разглашать. Прозвища давали в соответствии с какими-либо чертами внешности, либо связанные с известными горой, рекой, озером и пр. Имя же давали чаще всего в честь родственника. В имени Пэдэхаз Дели первая часть переводится как древоруб, вторая как камень. Кстати, мужчины звали женщин своего чума не по имени, а родственными терминами.

Отношение к детям было весьма терпимым. «Взрослые» инициативы ребенка всячески поощрялись. С 7 - 8 лет им уже поручались несложные обязанности. В возрасте 15-16 лет мальчик начинал самостоятельно охотиться и сразу переходил в категорию odi – парень. Девочки с началом фертильного возраста переходили в категорию kati – девушка. Дальше они создавали семью и становились каса и нэ. Последние гендерные определения это buse и mense. Они присваивались после того, как мужчина уже не мог ходить на промысел, а у женщины кончался детородный период. Обозначали они старика и старуху, но мы не будем обращать внимания на перевод. Просто buse и mense. Бусе и менсе находились полностью на обеспечении семьи и рода. Неуважение к старшим предавалось порицанию. То же отношение переносилось и на Матерей Природы (Земле-матери (Моу-нямы), Солнце-матери (Коу-нямы), Огне-матери (Туй-нямы), Воде-матери (Бы-нямы)), которые определяли для энцев целостность мироздания, место человека, его отношение к миру. Взятое у природы должно было возместить. Глаза добытых диких оленей, например, обязательно предавали земле. Количество добываемой рыбы, зверя, птицы строго регулировалось необходимостью. В энецком обществе уровень представлений о «должном» в целом был довольно высокий.

В быту и одежде энцев тоже не было ничего лишнего, поскольку каждая деталь определялась необходимостью. Основное жилище энцев — конический чум, а зимой нартяной чум.


 Двойные парки из оленьих шкур, глухие у мужчин и распашные у женщин, отличались отсутствием внешних поясов. Парка состояла из двух шуб. Нижнюю парку носили мехом наружу, верхнюю – мехом внутрь.  Под паркой мужчины носили штаны, женщины – комбинезоны. Обувь была длинная  меховая цилиндрическая,  без голенищ. Лохматая подошва продумана, чтобы предотвращать скольжение. Она изготовлена из твердого и прочного материала, сшитого из части оленя у копыта и не оставляет после себя человеческий запах, что крайне важно на охоте. Бокареи не имеют аналогов у других северных племен.
 

«Они производили очень приятное впечатление. Одетые с головы до ног в превосходные двойные меховые рубахи, они являлись как бы броненосцами, медные снеговые очки казались забралом, а огромный пришитый башлык - надежным шлемом, который по временам откидывается назад и обнаруживает находящиеся под ним и тесно прилегающие к голове шапочки из нежных телячьих шкурок. … неизменное копье в 3 сажени длины для управления северными оленями, висящий рядом лук на санях, и лыжи под исподом санного сидения дополняют вооружение. Впечатление это усиливалось как бы военным порядком и однообразием вооружения. Большею частью они сидели на санях, поджав под себя обе ноги или держа одну из них наготове на полозьях». Так описывал свое первое впечатление об энцах в 1843 году Александр Миддендорф  - известный исследователь Севера.